12 сентября 1860 г.

12 сентября 1860 г. В этот день родился «отец современной сосудистой хирургии» Рудольф Матас (Rudolph Matas 1860-1957). Его заслуги перед хирургией, и ангиохирургией в частности, очень велики. Однако он сделал существенный вклад и в развитие анестезиологии-реаниматологии. Так, например, Рудольф Матас был первым хирургом в США, применившим спинномозговую анестезию во время хирургического вмешательства. По всей видимости, он был и первым в мире хирургом, применившим субарахноидальное введение опиатов во время операции. Особенно велико значение Рудольфа Матаса в развитии торакальной анестезиологии.

Рудольф Матас (Rudolph Matas 1860-1957)

Содержание:

1. Детские годы и юность Рудольфа Матаса. Учеба в медицинском колледже
2. Начало хирургической карьеры. «Операция Матаса»
3. Вклад хирурга Рудольфа Матаса в развитие анестезиологии-реаниматологии
4. Очень краткий экскурс в раннюю историю ИВЛ
5. Дальнейшая судьба Рудольфа Матаса

Детские годы и юность Рудольфа Матаса.
Учеба в медицинском колледже.

Родольфо Матас (Rodolphe Matas), позднее принявший более благозвучное для уха американцев имя Рудольф (Rudolph), родился 12 сентября 1860 г. в городке Боннет Карри (Bonnet Carre) под Новым Орлеаном (США). Его родители, уроженцы Каталонии, эмигрировали из Испании в США в 1856 г. почти сразу же после своей свадьбы в Героне.
  Отец Рудольфа Матаса изучал фармацию и медицину в Нью-Орлеанском медицинском колледже, получив степень по фармации в 1858 г., и по медицине в 1859 г. Каждый академический курс, вероятно, продолжался всего 5 месяцев. И к моменту рождения Родольфо он уже работал в качестве врача на большой плантации в Боннет Карри [1].
  Вскоре отец Рудольфа Матаса оставил, по всей видимости, не совсем удачную и доходную медицинскую практику, занявшись разнообразной коммерческой и антрепренерской деятельностью. Когда Рудольфу исполнилось два года, его семья переехала в Париж, а затем в Барселону.
  По возвращении семьи Матасов Новый Орлеан в 1867 г., семилетний Рудольф уже свободно говорил на каталонском наречии, испанском, французском и английском языках. Вскоре после этого семья направилась в город Браунсвилль (штат Техас), а несколько позднее перебралась через границу в Мексику, в город Матаморас. Свое школьное образование Рудольф Матас получил в этих двух городках [2, 3].
  Из-за коммерческой деятельности отца, требующей частых поездок и даже смены места жительства, домашняя жизнь у Рудольфа была весьма нестабильной. Примерно в то время, когда Рудольф окончил школу и собирался поступать в университет, его отец и мать разошлись. Мать и сестра переехали обратно в Новый Орлеан, а в 1886 г. они обе вернулись в Испанию, и в дальнейшем Рудольф Матас видел свою мать только от случая к случаю.
  В 1877 г. Рудольф Матас поступил в медицинский колледж Луизианского университета, ставший впоследствии самостоятельным учебным заведением и называвшимся Тулэйнским университетом. В 1880 г., когда Матасу исполнилось двадцать лет, он окончил обучение в колледже с получением степени доктора медицины.

К содержанию

Начало хирургической карьеры. «Операция Матаса».

После окончания колледжа Рудольф Матас вернулся в Новый Орлеан, где развил бурную хирургическую деятельность. Уже через два года он стал редактором Нью-Орлеанского Медицинского и Хирургического Журнала (New Orleans Medical and Surgical Journal), что говорит о многом в плане быстрого становления Рудольфа Матаса как врача и хирурга. В это же время он совмещал хирургическую деятельность с обязанностями преподавателя анатомии.
  Успехи молодого доктора Матаса в хирургии были просто удивительны. Так, например, техника операции по поводу травматической артериальной аневризмы, иногда называемая операцией Матаса, была разработана им, когда он имел за своими плечами всего восемь лет хирургической практики. В 1894 г., в возрасте 34 лет, он стал профессором и заведующим кафедрой хирургии в Тулэйне, и занимал эту должность в течение 33 последующих лет.
С легкой руки Уильяма Ослера (William Osler, 1849-1919) Рудольфа Матаса часто называют «отцом современной сосудистой хирургии», подразумевая предложенную им оперативную технику ушивания травматической артериальной аневризмы.
  Первая такая операция состоялась 1 апреля 1888 г. Пациентом был ранее здоровый 26-летний мужчина, у которого через 2 месяца после огнестрельного ранения сформировалась большая и протяженная аневризма плечевой артерии [4].
  Сначала Матас применил классическую технику оперативного лечения аневризмы, разработанную еще пионером ангиохирургии, английским анатомом и хирургом Джоном Хантером (John Hunter, 1728-1793), и заключавшуюся в простой перевязке артерии выше и ниже аневризмы. Но через 9 дней аневризма снова стала нарастать, и тогда Матас сделал широкий разрез над плечевой артерией и старательно перевязал все обнаруженные им сосуды, впадающие в аневризму. Затем он вскрыл аневризматический мешок и нашел другие сосуды, питающие аневризму, которые он перевязал с внутренней поверхности стенки аневризмы. Благодаря этой операции рука пациента была сохранена, и он довольно быстро поправился. Таким образом, Матасом был создан новый усовершенствованный способ хирургического лечения аневризм. Несомненно, предложенная Матасом методика способствовала развитию ангиохирургии. В 1915 г. Уильям Ослер (William Osler, 1849-1919) заявил, что Рудольф Матас (Rudolph Matas, 1860-1957) является отцом современной сосудистой хирургии. Однако, ни в коей мере не пытаясь уменьшить роли Рудольфа Матаса в ангиохирургии, напомним о докторской диссертации русского хирурга Николая Сергеевича Короткова (1874-1920) «Опыт определения силы артериальных коллатералей», успешно защищенной им в 1910 г. В литературе почему-то умалчивается огромное значение этой диссертации для развития сосудистой хирургии. Но многие современники Н.С.Короткова и Р.Матаса признавали, не смотря на авторитет Уильяма Ослера, что работы Н.С.Короткова в этой области всё-таки являются более значительными, чем заслуги Р.Матаса.

Николай Сергеевич Коротков (1874-1920), внёсший существенный вклад
в развитие сосудистой хирургии, а также являющийся автором
аускультативного метода измерения артериального давления.

Интересно, что на протяжении многих десятилетий Николай Сергеевич Коротков оставался практически неизвестным и анонимным для своих соотечественников. В отечественных учебниках физиологии только упоминается его фамилия как автора аускультативного метода измерения артериального давления. Ни в одном из трёх первых изданий Советской медицинской энциклопедии о Н.С.Короткове невозможно найти какой-либо биографической справки. Только в последнее время информация о Н.С.Короткове стала более доступной.

К содержанию

Вклад хирурга Рудольфа Матаса в развитие
анестезиологии-реаниматологии.

Само собой разумеется, что постоянных читателей нашего Виртуального календаря анестезиолога-реаниматолога больше всего интересует роль знаменитого хирурга Рудольфа Матаса в развитии анестезиологии и реаниматологии. К сожалению, за давностью лет довольно значительный вклад Матаса в развитие нашей специальности был несколько завуалирован и плохо освещен в литературе.
  Тем не менее, даже один факт того, что Рудольф Матас был первым хирургом в США, последовавшим примеру немецкого хирурга Августа Бира (August Bier, 1861-1949) и применившим спинномозговую анестезию во время хирургического вмешательства, говорит о многом [5]. По всей видимости, он был и первым в мире хирургом, применившим субарахноидальное введение опиатов при спинномозговой анестезии. Он добавлял к раствору кокаина морфин с целью потенцирования и пролонгирования действия анестезии, а также для создания седативного эффекта [6, 7].
  Рудольф Матас имеет непосредственное отношение и к истории инфузионной терапии. Этой проблемой он особенно заинтересовался после случая с его больным, произошедшим в июле 1888 г. У пациента, перенесшего ампутацию нижней конечности, в раннем послеоперационном периоде развился гиповолемический шок. При послеоперационном посещении своего пациента Матас обратил внимание на характерный для подобного состояния вид больного, нитевидный пульс и жалобы на сильную жажду.
  Основываясь на своем опыте лечения больных холерой, Матас немедленно распорядился «…развести 2 драхмы (3,444 г) поваренной соли в двух пинтах (940 мл) дистиллированной воды и тотчас же принести ему этот раствор» [8].
  Матас знал, что впервые внутривенное введение солевых растворов применил в 1832 г. доктор Томас Латта (Thomas Latta) из города Лейта в Шотландии для возмещения потерь солей и воды у больных холерой [9]. В последующие годы британский опыт в лечении холеры переняли и американские врачи, и внутривенное введение солевых растворов уже периодически использовалось во время эпидемий холеры в Новом Орлеане. Понимая, что ухудшение состояния больного вызвано гиповолемией, Матас решил воспользоваться своим опытом инфузий при лечении больных холерой, при которой гиповолемия является ведущим патогенетическим фактором.
  Вскоре после проведенной внутривенной инфузии двух пинт раствора у пациента Матаса отмечалось значительное улучшение состояния, однако, он умер через 36 часов. Анализируя этот случай, Матас написал о роли внутривенной инфузии в лечении гиповолемии: «… это, я полагаю, внесет исторические коррективы в существующее положение вещей, т.к. до июля 1888 года не было попыток внутривенного введения солевого раствора для купирования острой анемии» [8].
  Удивительно, но Рудольф Матас не стал продолжать свои исследования в этом направлении, хотя явно были видны, как положительный эффект внутривенных инфузий при гиповолемии, так и дальнейшие научные перспективы этих исследований. Возможно, у него просто не хватало на все времени. Но в 1906 г. он снова вернулся к этой проблеме и предложил разработанный им зажим для контроля скорости инфузии внутривенных растворов, заменив старый способ, заключавшийся в увеличении или уменьшении высоты расположения емкости с раствором.
  Другим серьезным вкладом Матаса в анестезиологию было его настойчивое содействие внедрению интраоперационной искусственной вентиляции легких и обязательной интубации трахеи в торакальной хирургии.
В мае 1898 г. в своем широко известном докладе Медицинскому Обществу штата Луизиана, позднее опубликованном в «Анналах Хирургии», Матас произвел обзор проблем торакальной хирургии, наиболее подробно остановившись на проблеме пневмоторакса [10]. В частности он отметил: «До тех пор, пока риск серьезных нарушений функции дыхания, обусловленный острым коллапсом легкого, не будет устранен, или сведен к безопасному минимуму, для хирурга никогда не будет возможным провести аналогию между плеврой и брюшиной» [10].
  Действительно, история торакальной хирургии показала, что внутригрудные операции могут быть выполнены как под высокой спинномозговой и эпидуральной, так и под инфильтрационной анестезией. Однако возможности, предоставляемые методами местной анестезии при операциях на органах грудной клетки, резко ограничены. Помимо общих принципиальных оснований (значительная психологическая травма пациента при сохраненном сознании на фоне 2-3-часовой и более длительной операции, сложная техника анестезии, особенно высокой перидуральной и спинномозговой), невозможность регулировки газообмена и устранения последствий открытого пневмоторакса, обуславливает противопоказания к применению этих видов анестезии при операциях на органах грудной клетки. Эти методы при наличии открытого пневмоторакса не могут в достаточной степени предостеречь и устранить его отрицательные последствия – парадоксальное дыхание и флотирование средостения. Чем тяжелее исходное состояние больного, чем значительнее угнетены дыхание и кровообращение еще до операции, чем сложнее хирургическое вмешательство, тем более необходимо предупреждение вредного влияние оперативного вмешательства, открытого пневмоторакса и обезболивания на организм больного.

  Прим. автора: Разумеется, что разговоры о показаниях к методу анестезии даже в торакальной хирургии, не лишены условностей и оговорок, о чем свидетельствуют и успешные торакальные операции, выполненные пионерами регионарной анестезии в начале прошлого века, и отдельные сообщения в начале 21 века об операциях аортокоронарного шунтирования под местной анестезией.

  В своем докладе Матас привел обзор литературы, на основании которого сделал вывод: «Процедурами, которые гарантируют наибольший эффект в предупреждении спадения легкого во время операций на грудной клетке являются искусственное раздувание легкого и ритмичное проведение искусственного дыхания с помощью трубки в голосовой щели, напрямую соединенной с воздуходувными мехами».
  В качестве примера он привел меха для искусственной вентиляции легких, сконструированные в 1887 г. доктором Джорджем Феллом (George Fell) из города Буффало (штат Нью-Йорк). В этом же году Фелл сделал сообщение о случаях проведенной им искусственной вентиляции легких при отравлении опиумом с помощью этих мехов, соединенных с трахеотомической трубкой [11].
  Также Рудольф Матас рассказал и о нью-йоркском докторе Джозефе О’Двайере (Joseph O'Dwyer, 1841-1898), разработавшем металлическую трубку с оливообразным коническим концом для интубации трахеи у детей при дифтерии. Конец трубки интимно прилегал к стенкам трахеи и тем самым позволял раздувать легкие во избежание их коллапса. Трубка О’Двайера позволяла осуществлять «искусственное дыхание», не прибегая к трахеотомии [12]. Она вводилась в трахею вслепую под контролем пальца без предварительного обезболивания.

Джозеф О’Двайер (Joseph O'Dwyer, 1841-1898)

Интубационный набор Джозефа О’Двайера

Интубация ребенка, больного дифтерией

Несколько позднее при оказании помощи детям с дифтерией О’Двайер стал пользоваться мехами Джорджа Фелла. Распространение методики О’Двайера и ее роль в снижении детской смертности от дифтерии в США были настолько высоки и масштабны, что потом мехи Фелла еще долго ошибочно называли в различных американских литературных источниках «аппаратом искусственного дыхания Фелла-О’Двайера».
  Вместо термина «аппарат» здесь был бы более уместным и правильным термин «респиратор». Этот термин, возможно, был введен английским священником Стивеном Гейлзом (Hales, Stephen, 1667-1761), который создал один из первых респираторов по принципу вдувания. Он же первым начал проводить исследования динамики кровообращения. В 1731 г. Гейлз измерил артериальное давление у лошади, введя стеклянную трубку прямо в артерию. Более подробно об этом мы расскажем в нашем Виртуальном календаре 17 сентября.

Автор термина «респиратор», английский теолог и
естествоиспытатель Стивен Гейлз (Stephen Hales, 1667-1761)

Относительно примененного в названии мехов Фелла термина «искусственное дыхание» также хотелось бы сделать некоторое уточнение. В литературных источниках про пионеров искусственной вентиляции легких (ИВЛ) сплошь и рядом понятия «искусственное дыхание» и «искусственная вентиляция легких» (ИВЛ) уравниваются, хотя на самом деле они весьма и весьма различны. То, что сами пионеры ИВЛ в своих сообщениях применяли в основном термин «искусственное дыхание», достаточно понятно и объяснимо, так как в те времена еще не сложилось окончательного и полного представления о самом дыхании, которое включает в себя не только вентиляцию легких, но и транспортировку кислорода и углекислого газа между легкими и органами, и окислительно-восстановительные процессы в тканях организма (тканевое дыхание). ИВЛ применяется в тех случаях, когда спонтанная вентиляция у пациента отсутствует, или становится недостаточной.
  В своем докладе Матас подчеркнул, что хотя Фелл и О’Двайер применяли «искусственное дыхание» с помощью мехов и эндотрахеальной трубки, они не использовали эту методику для анестезии, и тем более в торакальной хирургии. И он тут же упомянул опыт другого нью-йоркского доктора, Уильяма Нортрупа (William Northrup), который многократно применял мехи Фелла и трубку О’Двайера при отравлениях опиумом. Нортруп так же не использовал «искусственное дыхание» при анестезии, но, тем не менее, он смог убедительно продемонстрировать, что «искусственное дыхание» с помощью ручных мехов может применяться в течение 24 часов и более без какого-либо повреждающего воздействия на гортань [13].
  Рудольф Матас не забыл упомянуть в своем докладе и про парижских хирургов Тюфье (Tuffier) и Галлиона (Hallion), которые использовали для профилактики спадения легкого интраларингеальные канюли и постоянную вентиляцию легких при экспериментальных торакальных операциях на анестезированных собаках [14]. Эти исследователи, подведя итог своим экспериментам, сделали вывод, что искусственная вентиляция легких и интубация трахеи могут успешно и безопасно использоваться при торакальных операциях у людей [15].
  Опираясь на изложенные факты и примеры, Рудольф Матас призвал коллег использовать искусственную вентиляцию легких при анестезии, и особенно при операциях на органах грудной клетки [16]. Он также признал и одобрил вклад парижского хирурга Дуайена (Dyaen), который в 1893 г. впервые начал пользоваться при интубации трахеи особым инструментом – аутоскопом (примитивный ларингоскоп), вводя в голосовую щель гуттаперчевую трубку под контролем зрения [17].
  В конце своего обширного обзора Рудольф Матас коротко и скромно сообщил о торакальной операции, недавно выполненной его коллегой в Новом Орлеане. Относительно решения проблемы открытого пневмоторакса при этой операции он сказал следующее: «Плевра была свободно вскрыта, но неизбежно последовавшее за этим спадение легкого и начинающиеся тяжелые симптомы пневмоторакса были немедленно скорректированы применением аппарата Фелла-О’Двайера». [10] Сам Матас впервые применил этот аппарат еще в 1889 г. для раздувания легких во время торакотомии, когда он удалил опухоль грудной клетки. Опубликованный доклад Рудольфа Матаса и его личный опыт в проведении ИВЛ при операциях на открытой грудной клетке послужили мощным стимулом для дальнейшего развития и прогресса анестезиологии.

Респиратор Фелла-О’Двайера, модифицированный Р.Матасом

К содержанию

Очень краткий экскурс в раннюю историю ИВЛ.

Разумеется, что Рудольф Матас в своем докладе рассказал далеко не обо всех пионерах интубации трахеи и искусственной вентиляции легких, тем более перед ним стояла совсем другая задача - осветить преимущества этих методов при операциях на органах грудной клетки. Но, несомненно, теоретическая и практическая база для такого прорыва и прогресса в обезболивании хирургических операций к концу XIX века была уже достаточно подготовлена.
  История ИВЛ уходит своими корнями в глубокую древность. Изначально она применялась только для оживления внезапно умерших людей или для поддержания жизни при внезапном прекращении самостоятельного дыхания. В настоящий момент мы не ставим себе целью привести в этом выпуске Виртуального календаря обзор методов ИВЛ от упомянутого в Библии оживления ребенка пророком Елисеем, вдувшим в его уста свой выдох, до Рудольфа Матаса, который впервые применил ИВЛ при торакальной операции и устранил тем самым проблему пневмоторакса. Такой обзор потребовал бы написания довольно объемной монографии. Тем более мы не будем заниматься размышлениями на тему приоритетов в методах ИВЛ, так как в ранней истории ИВЛ было немало героев, а имена некоторых из них незаслуженно забыты. Попробуем лишь только указать основные вехи в истории ИВЛ и показать, какой богатейший опыт был накоплен человечеством по решению проблемы ИВЛ к тому моменту, когда Рудольф Матас начал настойчиво внедрять искусственную вентиляцию легких по принципу вдувания в торакальную хирургию.
  Необходимость в этом кратком дополнительном историческом экскурсе заключается еще и в том, что в середине XIX века произошел удивительный и обидный парадокс - методы ИВЛ по принципу вдувания начали постепенно вытесняться из медицинской практики ручными внешними методами ИВЛ (методы качания; попеременного сдавления живота и грудной клетки – кирасные респираторы; и т.д.). Если принять во внимание эту непонятную, но к счастью несостоявшуюся, попытку медицины XIX века отказаться от накопленного предшественниками богатейшего опыта в ИВЛ по принципу вдувания, то роль и значение для анестезиологии-реаниматологии Рудольфа Матаса, реабилитировавшего ручные респираторы с мехами, выглядят еще более весомо и внушительно.
  И так, попробуем лишь вкратце осветить основные вехи ранней истории ИВЛ.
  Еще знаменитый Парацельс, он же Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм (Philippus Aureolus Theophrastus Bombastus von Hohenheim,1493 -1541), в 1530 г. спас своего больного с асфиксией раздуванием легких каминными кожаными мехами через специальный ротовой воздуховод.

Теофраст Парацельс (Paracelsus, 1493 -1541)

Не менее знаменитый бельгийский анатом эпохи Возрождения Андрей Везалий (Vesalius, Andreas, 1514-1564) впервые высказал мысль, что вдуванием воздуха через вставленную в трахею полую трубку можно сохранить жизнь животного при двустороннем вскрытии плевральных полостей. Везалий доказал это следующим опытом: он ввел через гортань в трахею тростниковую трубку и вскрыл обе плевральные полости, обнажив легкие. Когда дыхание животного прекращалось, он восстанавливал его, раздувая через трубку оба легких воздухом. Он описал этот случай в 1543 г. в своем монументальном 7-томном труде «О строении человеческого тела» (De Humani Corporis Fabrica, Базель, 1543): «Чтобы к животному возвратилась жизнь, надо сделать отверстие в стволе дыхательного горла, куда надо вставить трубку из камыша или тростника и дуть в нее, дабы легкое поднялось и доставляло животному воздух».[18]

Андрей Везалий (Vesalius, Andreas, 1514-1564)

Секретарь Лондонского Королевского научного общества Роберт Гук (Hooke, Robert, 1635-1703) проводил в 1667 г. эксперименты по искусственной вентиляции легких с помощью мехов на животных, благодаря которым показал, что не движение легких само по себе, а именно воздух является важнейшим условием дыхания.
  В 1775 г. выдающийся английский анатом и хирург Джон Хантер (John Hunter, 1728-1793) предложил для ИВЛ воздухом у людей двойной мех с ограничительными клапанами.

Джон Хантер (John Hunter, 1728-1793)

Со времени Андрея Везалия почти в течение двух веков способ интубации трахеи для восстановления дыхания не разрабатывался. И только в 1754 г. доктор Бенджамин Паф (Benjamin Pugh) изобрел трубку, которую ввел через рот новорожденному, и вдуванием через эту трубку воздуха в легкие спас его.
В 1788 г. лондонский хирург Чарльз Кайт (Charles Kite, 1768-1811) описал несколько случаев оживления утонувших в Темзе искусственной вентиляцией легких посредством предложенной им металлической трубки для слепой интубации трахеи. В этом же году он получил серебряную медаль Лондонского Королевского гуманитарного общества за эссе, посвященное применению электричества для оживления внезапно умерших людей. Золотую медаль получил другой английский врач Гудвин (Goodwin) за рекомендацию подавать при ИВЛ в мех респиратора кислород во время оживления внезапно умерших.
  На работы Кайта очень часто ссылаются как на первый опыт дефибрилляции миокарда, хотя он сам описал в своем эссе более удачный случай оживления, проведенный мистером Сквайерсом в 1774 г. Методы оживления, использованные и рекомендованные Чарльзом Кайтом, существенно отличаются от того, что мы теперь вкладываем в понятие «реанимация». Так, например, согласно его описанию случая попытки оживления при утоплении, датированного 1785 г., на протяжении первого часа оказания помощи Кайт сначала делал искусственное дыхание, согревал и растирал потерпевшего, вводил пары лекарственных настоев в полость желудка, пытался раздражать дыхательные пути табаком, вдувал в легкие табачный дым, и лишь только затем применил лейденские банки, посылая электрические разряды во всевозможных направлениях, что вызывало мышечные сокращения у умершего. Тогда же Кайт сделал вывод, что при помощи электричества можно успешно оживлять внезапно умерших людей.
  Интересно, что в своем эссе при описании техники искусственного дыхания он дал рекомендации использовать прижатие гортани к позвоночнику, чтобы вызвать сдавление фарингеального конца пищевода и предотвратить тем самым попадание вдуваемого воздуха в желудок вместо легких. На первый взгляд Кайт на целых двести лет опередил Брайана А. Селлика (Brian A. Sellick, 1918-1996), предложившего свой прием защиты дыхательных путей перед интубацией лишь только в 1962 г. Причем Кайтом этот маневр преподносился как часть уже общепринятой методики оживления внезапно умерших, о чем свидетельствует и обзор методов оживления Джеймса Карри (James Curry) из Нортхамптона, опубликованный в Англии в 1796 г. Однако существенная идеологическая разница между целью британских пионеров ресусцитации и целью Брайана Селлика заключалась в том, что первые пытались предотвратить искусственную вентиляцию желудка, а Селлик предложил профилактику регургитации желудочного содержимого в легкие.
  Но Гудвина и Кайта опередил парижский акушер Франсуа Шоссье (Francoise Chaussier, 1746-1828), создавший в 1780 г. металлическую трубку для оживления новорожденных в асфиксии. Подобные же трубки создали в последующем другие парижские акушеры Депо (Depaut) и Рибемон (Ribemont) в 1858 г. Шоссье также предложил респиратор для ресусцитации новорожденных, состоящий из маски и мешка. Интересно, что при описании данного респиратора Шоссье за 8 лет до Гудвина рекомендовал добавлять в меха респиратора кислород. Причем само великое открытие кислорода английским священником Джозефом Пристли (Joseph Priestley, 1733-1804) состоялось 1 августа 1774 г., т.е. всего за шесть лет до сообщения Шоссье!
  Говоря об истории методов искусственной вентиляции и внедрении их в анестезиологию, нельзя не упомянуть и про первого идеолога анестезиологии Генри Хилл Хикмена (Henry Hill Hickman, 1800-1830), английского хирурга, предложившего в 1824 г. «метод приостановленной жизнедеятельности» (suspended animation) для обеспечения хирургических операций. В своих экспериментах Хикмен также пользовался ИВЛ с помощью мехов.
  Вообще следует сказать, что мехи различной конструкции для проведения неотложной ИВЛ, начиная от Парацельса и вплоть до XIX века, были распространены довольно широко, и упомянуть всех пионеров ИВЛ в рамках данного выпуска Виртуального календаря анестезиолога-реаниматолога просто невозможно. Забвение методов ИВЛ по принципу вдувания и популярность методов внешней ИВЛ в середине 19 века на фоне такого огромного предшествующего опыта ИВЛ по принципу вдувания для историков медицины представляется нонсенсом.
  Каковы же были причины имевших место в XIX веке попыток отрицания и искоренения методов ИВЛ по принципу вдувания? В 1811 г. известный английский хирург Бенджамин Броди (BRODIE, Sir Benjamin Collins, 1783-1862) опубликовал работу о применении ИВЛ по принципу вдувания при странгуляционной асфиксии, утоплении, но рекомендовал использовать для этого только ручные мехи, а не экспираторные методы (вдувание в дыхательные пути больного собственного выдыхаемого воздуха оказывающего помощь), из-за опасной якобы концентрации углекислого газа в выдыхаемом воздухе. В этой же работе Броди впервые указал, что яд кураре, вызывая паралич дыхательных мышц, не действует непосредственно на сердечную деятельность, в связи с чем можно спасти искусственным дыханием жизнь животного, отравленного кураре.
  В 1821 г. Джеймс Лерой д’Этиоль (Leroy-d’Etiolles) выступил во Французской академии наук с докладом о разрывах альвеол, подкожной эмфиземе и напряженном пневмотораксе в связи с избыточным раздуванием легких. Он не был яростным противником ИВЛ по принципу вдувания, и целью его доклада было всего-навсего сообщение о разработанной им линейке-дозаторе для меха респиратора. Он же предложил в 1827 г. специальный изогнутый двойной шпатель для интубации трахеи под визуальным контролем. Однако недоверие к ИВЛ ручными мехами, благодаря его докладу, было посеяно весьма успешно.
  В связи с тем, что осложнения при ИВЛ ручными мехами продолжались, в 1829 г. известный французский физиолог Франсуа Мажанди (Francois Magendie, 1783-1855), основываясь на докладе Leroy-d’Etiolles, выступил во Французской академии наук с гневной речью, полностью дискредитировав своим авторитетом ИВЛ по принципу вдувания. Надо сказать, что и позднее, через семнадцать лет, от Франсуа Мажанди, к сожалению, досталось и эфирному наркозу. Выступая по этому поводу в академии наук, он назвал эфирный наркоз «безнравственным и иррелигиозным» из-за того, что он отнимает у больного «самопознание и свободную волю, и тем самым подчиняет его нашему произволу». И далее: «…недостойно пытаться превратить тело в искусственный труп».

Франсуа Мажанди (Francois Magendie, 1783-1855)

Достаточно серьезным аргументом со стороны противников ИВЛ ручными мехами было также устоявшееся мнение, что интубация трахеи малоперспективна ввиду трудности манипуляции.
  Однако вскоре история все расставила по своим местам.
  В первой половине XIX века довольно широко распространились операции по поводу уродств полости рта. Большое количество осложнений (пневмоний) из-за попадания крови в трахею стимулировали создание такой эндотрахеальной трубки, которая препятствовала бы этому осложнению. Немецкий хирург Фридрих Тренделенбург (Friedrich Trendelenburg, 1844-1924) опубликовал в 1871 г. работу, в которой описал трубку с муфтой. Эта трубка и послужила прообразом современной трубки с манжеткой.

Фридрих Тренделенбург (Friedrich Trendelenburg, 1844-1924)

Он начал применять эндотрахеальный наркоз с 1869 г. при операциях в полости рта и носоглотки. Такая методика анестезии позволяла предотвратить попадание в трахею крови и слизи. Во время первых таких операций Тренделенбурга в трахеотомическое отверстие вводилась укутанная марлей трубка, что давало возможность полностью устранить просвет между стенками трахеи и трубкой. А в 1871 г. Тренделенбург создал специальную резиновую трубку с раздувной муфтой на конце.
  В XVIII и XIX веках физиологи с целью искусственного поддержания дыхания при открытых плевральных полостях часто пользовались вдуванием в легкие воздуха через трубку, введенную в трахею после ее вскрытия или через гортань. Искусственное дыхание через трубку, так называемое тубулярное дыхание, применяли еще с 1847 г. для оживления больных в состоянии асфиксии во время наркоза.
  Впервые наркоз парами эфира через вставленную в трахею трубку при спонтанном дыхании выполнил в эксперименте на собаке в 1847 г. Николай Иванович Пирогов (1810-1881). В 1852 г. эндотрахеальный наркоз в клинике применил первый профессиональный анестезиолог Джон Сноу (Snow, John, 1813-1858) у мальчика 4 лет, у которого предполагалось извлечь из трахеи пуговицу.
  Станислав Сигизмунд Кликович (1853-1910) в 1881 г. в своей монографии, посвященной закиси азота, описал эксперименты с введением закиси азота в трахею для достижения наркоза.
  Однако пионером применения ИВЛ во время анестезии стал герой данного выпуска Виртуального календаря анестезиолога-реаниматолога Рудольф Матас, о чем уже подробно нами было рассказано.
  В конце XIX-начале XX вв. эндотрахеальный наркоз получил бурное развитие.
  Вскоре после своего доклада Рудольф Матас присоединил к трубке О’Двайера боковой патрубок, через который вводил пары эфира и хлороформа. Он же усовершенствовал респиратор Фелла (1902), снабдив его градуированным насосом для профилактики баротравм легкого. Он написал по этому поводу следующее: «Из всего того, что было ранее сказано и сделано, должно следовать, что не может быть дальнейшего спора, особенно по поводу надежности оборудования для поддержания искусственного дыхания в течение операций на органах грудной клетки» [19]. Он отметил также, что потребуется дальнейшее усовершенствование методики ИВЛ при анестезии: «... с намерением дальнейшего подъема этого способа лечения на новый уровень научной точности».
  Дальнейший шаг вперед сделали в 1909 г. физиологи Мельтцер (Meltzer) и Ауэр (Auer), доказавшие, что при сообщении нижних дыхательных путей через эндотрахеальную трубку с атмосферой можно поддерживать жизнь животного в течение 6-8 минут даже при параличе дыхания. Они же еще раз вслед за Матасом доказали, что инсуфляционный метод наркоза разрешает проблему борьбы с коллапсом легкого при хирургическом пневмотораксе.
  В 1910 г. немецкий хирург Франц Кюн (Franz Kuhn, 1866–1929) сконструировал специальную полуригидную трубку, которую он вводил в трахею через нос при стоматологических операциях. Осознав важность отсасывания мокроты из дыхательных путей, он также создал специальную армированную трубку с монтированной в нее очень гибкой металлической спиралью.
  Кроме этого был значительно усовершенствован способ интубации трахеи. 23 апреля 1895 г. Альфредом Кирстейном (Alfred Kirstein, 1863-1922) была выполнена первая интубация трахеи под ларингоскопическим контролем с электрическим освещением. В 1897 г. вышла его книга «Autoscopy», где была описана техника интубации трахеи.

К содержанию

Дальнейшая судьба Рудольфа Матаса.

В то время как профессиональная карьера доктора Рудольфа Матаса развивалась успешно, его личная жизнь была весьма запутанной и сложной. Он влюбился в миссис Одриен Лэнди (Adrienne Landy), разведенную женщину с двумя сыновьями. Она разошлась с мужем перед рождением их второго сына Луциана в 1883 г. Роды принимал доктор Матас. При достижении совершеннолетнего возраста Луциан тоже стал врачом и присоединился к Матасу в хирургической практике.
  Католическая вера Матаса не позволяла ему вступать в брак с разведенной женщиной. Церковь могла разрешить этот брак лишь в том случае, если ее бывший муж женится повторно. Это произошло только в 1894 г., после чего отличавшийся беспримерным терпением Матас предложил Одриен руку и сердце.
  В 1902 г. Одриен Матас родила мальчика, но он внезапно умер через несколько часов после рождения. Ребенка даже успели сфотографировать на руках у акушерки. Убитый горем Рудольф Матас все-таки заказал фотографию новорожденного сына и долго утаивал ее от своей жены [20].
  Матас и его жена были очень счастливы вместе, но ему вновь пришлось пережить трагическую потерю, когда она умерла от испанки в декабре 1918 г. После похорон он написал своему другу: «Часы проходят, садится солнце, и с наступлением темноты я испытываю гнетущее чувство, которое говорит мне, что она ушла навсегда» [1].
   Как великий хирург Рудольф Матас заслужил международное признание. Он был удостоен большого количества наград, как национальных, так и международных. Рудольф Матас был избран Президентом Американской Коллегии хирургов и Американской Ассоциации торакальной хирургии. Он получил шесть почетных степеней и был признан почетным членом или награжден медалями хирургических обществ в двенадцати странах.
  Кроме этого он был очень хорошим писателем и поэтом, о чем, к сожалению, стало известно очень поздно, после первой посмертной публикации его стихов.
  Он также был талантливым рассказчиком, собеседником и лектором. И хотя голос Рудольфа Матаса воспринимался студентами как «пронзительный и блеющий», его репутация и ораторский талант гарантировали внимание каждого слушателя. Во время различных хирургических заседаний Матас, поднявшись с места для реплики или «краткого комментария» выступления своего коллеги, иногда, увлекшись, превращал обсуждение 15 минутного доклада в собственное соло на 30-40 минут, удерживая при этом напряженное внимание аудитории. Его авторитет был настолько велик, что председатели редко позволяли себе прерывать выступления Матаса.
  В июле 1908 г. во время операции по поводу тубо-овариального абсцесса халат Матаса был случайно забрызган гноем. В конце операции он машинально вытер вспотевшее лицо краем этого халата. Через некоторое время у него развилась гонококковая инфекция правого глаза, которая, несмотря на многочисленные попытки справиться с ней, привела к энуклеации глаза в октябре того же года. К сожалению, антибиотиков в то время медицина еще не имела. Не смотря на эту трагедию, он продолжал свою хирургическую практику до 80-летнего возраста.
  Матас активно занимался писательской деятельностью и самообразованием. Вот как коллега Матаса вспоминает посещение его дома: «У меня было впечатление, что мы прогуливаемся в пещерах с книгами. Книги были повсюду: на столах, полках, достигающих потолка, и даже на полу». [1].
  В возрасте 92 лет Матасу была выполнена иридэктомия и экстракция катаракты на оставшемся глазу. К сожалению, операция была неудачной, и он остался почти полностью слепым. Несмотря на то, что он потерял главное удовольствие в своей жизни, способность читать, Матас писал друзьям: «Хотя никто не может быть радостен, живя в полутени мира призраков, я не слышу вновь плача Иова...».
  Свой последний год жизни он провел в госпитале, где и умер 23 сентября 1957 г., вскоре после своего 97-го дня рождения. Так уж получилось, что шестьдесят лет его хирургической карьеры расположились на временном отрезке между началом активного внедрения в хирургию листеровских принципов антисептики и началом эры антибиотиков.
  В 1937 г., еще при жизни Матаса, библиотека медицинской школы Университета Тулэйн была названа его именем. Согласно завещанию Рудольфа Матаса эта библиотека унаследовала его огромную коллекцию книг и сумму в 1 миллион долларов.

К содержанию

Список литературы:

1. H.B. Shumacker , A moment with Matas. Surg. Gynecol. Obstet. 144 (1977), pp. 93-98.
2. T.E. Keys , Historical Vignettes: Dr Rudolph Matas, 1860-1957. Anesth. Analg. 54 (1975), pp. 29-30.
3. J.H. Talbott , Rodolphe Matas (1869-1957). In: A Biographical History of Medicine, Grune and Stratton, New York (1970), pp. 1030-1032.
4. R. Matas , Traumatic aneurism of the left brachial artery. Med. News (Phil) 53 (1888), pp. 462-466.
5. A. Bier , Experiments regarding the cocainization of the spinal cord. Reprinted in `Classical File'. Surv. Anesthesiol. 6 (1962), pp. 52-59 (orginally from Dtsch Z Chir 1899;51:361-9).
6. R. Matas , Local and regional anesthesia with cocaine and other analgesic drugs, including the subarachanoid method as applied in general surgical practice. Philadelphia Med. J. 6 (1900), pp. 820-843.
7. G.R. Hamilton and T.F. Baskett , In the arms of Morpheus: the development of morphine for postoperative pain relief. Can. J. Anesth. 47 (2000), pp. 367-374.
8. I. Cohn In: Rudolph Matas: A Biography of One of the Great Pioneers in Surgery, Doubleday & Co, New York (1960), pp. 228-230.
9. T. Latta , Relative to the treatment of cholera by the copious injection of aqueous and saline fluids into the veins. Lancet 2 (1831), pp. 274-277.
10. R. Matas , On the management of acute traumatic pneumothorax. Ann. Surg. 29 (1899), pp. 409-434.
11. G.E. Fell , Cases of opium poisoning treated by forced respiration. Trans. Int. Cong. Med. 1 (1887), p. 237.
12. J.P. O'Dwyer , Chronic laryngeal stenosis treated by intubation. B. Med. J. 2 (1894), p. 1478.
13. W.P. Northrup , Apparatus for prolonged artificial forcible respiration. Br. Med. J. 2 (1894), pp. 697-698.
14. Tuffier MT, Hallion L. Etudes experimentale sur la chirurgie du poumon. Compt Rend Soc Biol 1896;3:951, 1047, 1086.
15. B.M. Duncum , Appendix E: intubation and the growth of endotracheal anaesthesia. In: The Development of Inhalation Anaesthesia, RSM Press, London (1994), pp. 597-620.
16. T.E. Keys , Endotracheal anaesthesia. In: The History of Surgical Anesthesia, Wood Library, Park Ridge, IL (1996), pp. 63-69 Museum Edition.
17. E.L. Doyen , La Chirugie du Poumon. Rev. Theap. Med. Chir. 15 (1898), pp. 129-133.
18. Везалий Андрей. О строении человеческого тела. Т. 2, кн. 7. М., АН СССР, 1954, с. 895-896.
19. R. Matas , Artificial respiration by direct intralaryngeal intubation with a modified O'Dwyer tube and a new graduated air-pump, in its application to medical and surgical practice. Am. Med. 3 (1902), pp. 97-103.
20. J.G. Scannell , Rudolph Matas (1860-1957). J. Thorac. Cardiovasc. Surg. 111 (1996), p. 1294.

К содержанию